ВИКТОР СОЛДАТОВ: ИССЛЕДОВАТЕЛЬ РУССКОГО ШАНСОНА ИЗ МОСКВЫ

Русский шансон – уникальное явление песенного искусства – стал популярен благодаря своей демократичности. Кто из нас не слышал песенных записей Михаила Шуфутинского, Аркадия Северного, Михаила Круга, Александра Новикова? Эти записи часто крутят на радиостанциях, и даже люди, не относящиеся к любителям шансона, слушают их в общественном транспорте, на улице, в кафе… Шансон можно понимать в узком (так называемые “блатные” песни) и в более широком смыслах, но его притягательность остаётся неизменной.
В гостях у “DAZ” – московский исследователь русского шансона Виктор Максимович Солдатов.

Елена Зейферт: Виктор Максимович, расскажите, пожалуйста, о себе…
Виктор Солдатов: Сначала о корнях. Я родился в 1941 году, за три месяца до войны. Отец в это время дослуживал срочную после финской кампании, и мать отправилась в г. Шахты Ростовской области, где после «расказачивания» жили и работали на шахтах брат и две сестры отца. Отец мой – выходец из Кружилинских хуторов, что под Вёшенкой, земляк Шолохова, а мать происходит из кубанской станицы, но выросла в Краснодаре, где на рабфаке пединститута мои будущие родители и нашли друг друга. После они стали станичными учителями. Отец вновь воевал, был в плену, после освобождения английскими войсками вернулся домой – не осуждённым, а напротив, награждённым медалью «За победу над Германией». Мать пережила со мной ужасы оккупации в станице Старо-Минской. В 1949 году семья переехала в станицу Старо-Мышастовскую, которую я и считаю своей малой родиной.

Е.З.: Вероятно, нелёгкая с детства жизнь могла способствовать появлению интереса к шансону?
В.С.: Пожалуй, так. Я рано стал самостоятельным. Учился легко, с похвальными грамотами, а после седьмого класса отец отвёз меня в Ставропольский строительный техникум. И правильно сделал: с 14 лет мальчиков нужно отправлять в самостоятельную жизнь, чтобы они не становились пассивными белоручками. В Ставрополе меня вначале пристроили к тёте, бывшей замужем за полковником П. Соловьёвым – командиром конного полка легендарной дивизии генерала Доватора. Вскоре началась моя жизнь по общежитиям, которая закончилась только в 1965 году в подмосковной Гжели. Сколько помню себя, всегда подрабатывал: в летнее время – на уборке урожая в колхозах, на стройках, а зимой – на разгрузке вагонов, на ремонтно-строительных и художественно-оформительских работах. После окончания техникума год работал в Майкопе, где написал свою первую статейку в газету, кажется, о благоустройстве городских площадей.

Е.З.: Шансон – искусство не изнеженных людей. Вы, конечно, служили в армии?
В.С.: Да, я три года служил в Группе советских войск в Германии в районе Магдебурга. Освоив азбуку Морзе и работу на различных радиостанциях, закончил службу старшиной, радиотелеграфистом 1 класса, заместителем командира радиовзвода – командиром экипажа плавающего узла связи.
Два года вёл военкоровский пост, переданный мне предшественником, поступившим на журфак УрГУ. Жёны офицеров полка ежегодно проводили курсы для поступающих в институты, которые прошёл и я. В июле 1963 года специальным эшелоном под прощальные звуки «Славянки» мы поехали поступать в вузы Минска, Ленинграда и Москвы. Я выбрал Московский архитектурный институт.

Е.З.: Солдатову-студенту в бытовом плане пришлось нелегко?
В.С.: Студенческая жизнь шла бурно и нелегко. Я работал зимними сезонами слесарем по отоплению, вёл общественную работу (в основном, в стенгазете), на втором курсе женился, а на третьем у нас появилась дочурка. В Гжели, куда распределилась супруженька после окончания Института народного хозяйства им.Плеханова, познакомился с гончарным и фарфоровым производством, трижды ездил в целинные районы на строительные и монументально-художественные работы в составе бригады промышленного факультета Московского архитектурного института, с третьего курса увлёкся новым делом – производственной эстетикой.

Е.З.: Как дальше складывалась ваша жизнь?
В.С.: Увлечение производственной эстетикой привело меня во Всесоюзный научно-исследовательский институт технической эстетики (ВНИИТЭ), где прошли до этого две моих практики. В этом институте я участвовал в различных разработках – оформления интерьеров цехов, административных и бытовых помещений, оснащения рабочих мест, организации мест кратковременного отдыха, благоустройства территорий промышленных предприятий, создании средств визуальной информации и т.п. Руководитель группы, кандидат искусствоведения Ю. Лапин привлёк меня к научно-методическим разработкам, по результатам которых имею порядка 40 публикаций. Дважды обучался в аспирантуре по искусствоведению по двум разным темам, но не защищался и монографий не издавал. Организовать защиту по новой дисциплине было едва ли не сложнее, чем провести само исследование, да и текущие работы затягивали. Для подготовки к защите нужно было выкроить полгода, а это означало – потерять место работы и профессиональное лидерство.

Е.З.: Горбачёвская «перестройка» на время, мягко говоря, «уменьшила» необходимость производственной эстетики в народном хозяйстве…
В.С.: Да, в начале 90-х наступил крах всего – идеологии, государства, а для меня – крах специальности с потерей работы и, как следствие, тяжёлая болезнь. После резекции желудка с раковой язвой мне дали вторую группу инвалидности с приличной пенсией, которая, правда, последовательно теряла ценность. В это время мы начали строительство дачно-жилого дома в подмосковной Малаховке, пока не закончились накопленные деньги, после чего мы перенесли страшный голод, так как жена тоже потеряла работу. Я искал и менял работы, пока не осел на четыре года продавцом в продовольственном магазине (поближе к свежей пище). Работа была изнурительная и низкооплачиваемая. Снова начались осложнения со здоровьем. Трижды я доходил «до ручки», но возвращался из потусторонней темноты и выжил. Подняли меня целители во главе с дочерью, которая, будучи тоже архитектором, освоила к тому времени немедикаментозные методы целительства. Не имея возможности работать, я возобновил формирование домашней фонотечки русского шансона, которое начал в конце 80-х, с января 2001 года стал постоянным слушателем «Радио Шансон», потом освоил с помощью сына компьютер и вышел в Интернет. Собрав достаточно много материала о русском шансоне и выявив для себя основной круг пишущих о нём, я понял, что со своим исследовательским и писательским опытом смогу войти в этот круг и кое-что сделать для того, что люблю и что до этого было лишь «хобби». Сейчас снова работаю – дизайнером-менеджером по встроенной мебели, помогаю дочери выращивать внуков и уделяю время занятиям русским шансоном.

Е.З.: Вспомните навскидку несколько строк из русского шансона – первые, которые придут вам в голову…
В.С.: Если навскидку, то вот припев из шуточно-иронической рок-песенки «Развела» Сергея Трофимова (Трофима):
«Это что за дела, // я не по’ял:
Просто так вот взяла // и ушла,
Обещала любовь, // всё такое,
А сама на кабак // развела». (Знак // означает микропаузу в пении).
Эти четыре строчки построены на типичных оборотах городского разговорного языка с вкраплением сленга, они так и дышат народностью, сюжетом и образностью. Конечно, вне контекста и не в песенной подаче почувствовать это сложнее. А я, вспоминая этот припев, сразу же зримо представляю себе этакого новорусского «пояла», который «снял» девушку, угощал её и поил в шикарном ресторане, а она потихоньку… раз – и скрылась. Он научился «наваривать» деньги, уверовал в их безграничную силу и теперь вот стоит у опустевшего столика с солидным счётом в руках и недоумённо глядит на него и на столик. И не доходит до него, считающего, что «кто девушку ужинает, тот её и танцует», уверенного, что она будет безропотно делать по его прихоти то самое интимно-сладострастное «всё такое», простая истина: обычному человеку объегорить нового русского вовсе не зазорно…

Е.З.: Какие ассоциации у вас вызывает слово «шансон»?
В.С.: Две ассоциации. Одна прямая – с французской песенной эстрадой линии Шевалье – Пиаф – Монтан – Азнавур – Матье – Дассен – Адамо – Сарду и другими артистами-шансонье Франции, родины шансона. Вторая косвенная, со словом «шанс», потому что после того, как русский шансон много лет находился в основном в «подполье», в начале 90-х он получил шанс, даже не шанс, а призрачный такой «шансончик» (сленговое словообразование) выйти в эфир и стать легальным. Об этом говорил коллекционер, предоставивший в 1992 году записи Аркадия Северного радиостанции «Эхо Москвы». Эту версию появления в русскоязычном песенном искусстве слова «шансон» подтвердил и питерский активист подпольной магнитозаписи 70-х – 80-х годов Сергей Иванович Маклаков.

Е.З.: Корни мирового шансона и русского шансона в частности?
В.С.: Шансонами во Франции вначале называли хоровые крестьянские песни, в отличие от романсов, имевших письменное, литературно-поэтическое происхождение. Затем крестьяне, переселяющиеся в города, принесли с собой эту народную песенную культуру, а уличные и кафешантанные шансонье (то есть «песняры» в прямом переводе) развили её. Лучшие песни фольклоризировались и создали то песенное поле, которое составило городской песенный фольклор. Новые шансонье ориентировались на него, придав своим песням вкус и очарование хорошей поэзии. Они стали эхом народных проблем и чаяний, сохранили национальное своеобразие французской песни, в то время как эстрадное коммерчество пошло по пути англо-американского космополитизма (массовой поп-культуры).
Подобный процесс проходил и в России, правда, несколько позже и по-своему. Французская песня трижды оказывала сильное влияние на русскую. В конце ХVШ – начале ХIХ века это было влияние романса. В конце ХIХ – начале ХХ века песенки фривольного содержания, получившие название шансонеток, перекочевали со своей стилистикой в другие культуры, в том числе русскую. Здесь они постепенно скорреспондировались с русскими народными песнями городских окраин, «жестоким» романсом, особенно в цыганском исполнении, песенками одесских, питерских и иных куплетистов, ресторанной музыкой. Пионерами русского шансона я считаю С. Сарматова, Ю. Убейко, С. Ершова (Сокольского), ансамбль В. Гартевельда, квартеты «сибирских бродяг» А. Гирняка и Т. Строганова, Я. Соснова, Я. Ядова и М. Ямпольского, В. Хенкина, Л. Утёсова, В. Гущинского, В. Коралли, Ю. Морфесси, И. Кремер, А. Вертинского, Н. Тагамлицкого, А. Степовую, М. Эльстон, Н. Загорскую, «Квартет южных песен» Н. Эфрона, В. Козина, А. Погодина, А. Баянову, П. Лещенко, К. Сокольского. Существовал тогда так называемый босяцкий или «рваный» жанр, позже запрещённый в 20-х – 30-х годах. Но я привёл имена тех, кто записывался или о ком мы знаем по свидетельствам современников. А сколько было их, оставшихся неизвестными…
С 30-х годов русский шансон развивался у нас в «подполье» и за рубежом, среди эмигрантов. Начиная с 1957 года, когда на Всемирном фестивале молодёжи и студентов в Москве блеснул своими песнями Ив Монтан, началось влияние мирового шансона на советскую эстрадную, бардовскую и «подпольную» песню. М. Бернес и Ж. Татлян; барды Е. Агранович, А. Галич и В. Высоцкий, Ю. Ким, А. Городницкий, Ю. Кукин, А. Дулов и др.; «подпольщики» А. Северный и К. Беляев, А. Беррисон и А. Фарбер, ансамбли «Братья Жемчужные», «Магаданцы», «Обертон», ряд других авторов и исполнителей при содействии звукооператоров-энтузиастов создали предпосылки для становления в 80-х – 90-х годах хорошо нам известного нового русского шансона.
Хочу заметить, что нельзя относить всех названных мною авторов и исполнителей полностью к русскому шансону. Большинство из них работало в иных песенных творческих течениях, лишь в нескольких пограничных песнях или исполнениях примыкая к нашему. Да и сейчас дело обстоит похоже, особенно под влиянием эстетики постмодернизма. Почти у каждого русскоязычного исполнителя, если покопаться, можно найти песни, приближающиеся по стилю к русскому шансону. К примеру, в творчестве А.Пугачёвой я нахожу три таких песни: «Настоящий полковник», «Мадам Брошкина» и «Девочка секонд-хэнд».

Е.З.: У вас имеется коллекция русского шансона. Расскажите, пожалуйста, о ней – какая запись попала к вам первой, каков принцип собирания вами шансона?
В.С.: Мою домашнюю фонотеку нельзя назвать коллекцией. Первыми из русского шансона в ней появилось несколько грампластинок и магнитофонных кассет, приобретённых мною в конце 80-х, когда Апрелевский завод грампластинок выпустил прежде не издававшиеся у нас или давно не издававшиеся записи Ю.Морфесси, А.Вертинского, Л.Утёсова, П.Лещенко, К.Сокольского, А.Северного, М.Шуфутинского и когда в бытовых студиях магнитозаписи и музыкальных киосках появились «подпольные» и зарубежные записи В.Высоцкого, А.Северного, В.Шандрикова, К.Беляева, А. и В. Димитриевичей, В.Токарева, А.Розенбаума, А.Новикова, А.Днепрова, Г.Диманта, М.Гулько, М.Шуфутинского, Л.Успенской, А.Могилевского, В.Медяника… Как искусствовед-аналитик я стремился не к полному коллекционированию всего, что связано с творчеством того или иного автора-исполнителя, а к антологической выборке лучшего и особенного от каждого из них. Поэтому, несмотря на то, что в моей фонотеке русского (и не только) шансона всего около 2000 альбомов, она охватывает порядка пяти сотен имён. Кроме того, я собираю литературу и высказывания о русском шансоне. Могу провести маленькую викторину на тему: «Кому принадлежат следующие определения русского шансона?»
4. «Шансон – это переводные картинки нашей жизни. Они – как окошки в нашем букваре истории».
5. «Жанр шансона всеяден и всеобъемлющ. Он представляет собой гремучую смесь из возвышенных и пошлых песенных жанров: от блатняка до жестокого романса и советской эстрады. Плюс КСП, чтение стихов под гитару в духе Галича и много чего ещё».
6. «Русский шансон» – совдеповская попса, в её самом убогом варианте. Почему-то под другим именем… НЕТ никакого «русского шансона», есть два АБСОЛЮТНО разных стиля: блатная музыка и «попса».
Ответ: Первое определение принадлежит поэтессе Ольге Павловой, долгое время ведущей передачи «Кафе-шансон» на «Радио Шансон», к тому же – супруге известного шансонье Анатолия Днепрова. Второе – программному директору «Русского радио – 2» Дмитрию Широкову. А третье – не скажу, кому… Заходите на сайт «Классика русского шансона» http://www.blatata.com и изучайте опубликованные на нём статьи и интервью, а также материалы дискуссий форума.

Е.З.: Есть ли у вас данные о крупных коллекционерах шансона?
В.С.: Есть уникальные коллекционеры, собирающие и обрабатывающие мастер-записи и первые копии, составляющие огромные каталоги. Отдельные коллекционеры открывают свои сайты, а некоторые предпочитают оставаться в тени. Бывает и так, что находят полные холодильники пересохших и осыпающихся бобин, успевают переписать их на новые звуконосители, затем очищают записи, сравнивают, устанавливают подлинность, правильный состав и порядок записей, каталогизируют их, некоторые издают. Например, А.Даниленко из Новосибирска – фактически создатель домашнего музея русского шансона и бардовской песни. Москвич С.Чигрин – руководитель фонда «Русский стиль». Челябинец В.Золотухин – администратор сайта Blatata.com. Бывший свердловчанин А.Бархатов – ныне генеральный продюсер компании «ВОСТОК-ИНФОРМ». Житель Анапы А.Хекало, киевлянин И.Ефимов и питерец Д.Петров – исследователи блатного фольклора и «подпольных» записей 60-х – 70-х гг. Питерец В.Окунев собирает материалы для музея питерского шансона. Москвичи Петраков, Силкин, Волокитин, Крылов, Олег из Нижнего Новгорода и Ефим из Самары накопили немало раритетных записей.
Обширные фонотеки русского шансона и смежных творческих течений созданы программными работниками FM-радиостанций «Радио Шансон», «Радио Петроград – Русский шансон». Таких радиостанций действует уже более ста.

Е.З.: Ваши приоритеты в шансоне – любимые авторы и исполнители.
В.С.: Я не являюсь фанатом каких-то отдельных авторов-исполнителей или групп. Мне вообще больше песен нравится, чем не нравится. Однажды я составил «иконостас» мэтров и звёзд русского шансона, в нём оказалось около 60 имён. Из них мне больше всего по вкусу шансонное творчество Л.Утёсова, Петра Лещенко, М.Бернеса, А.Димитриевича, В.Высоцкого, Дины Верни, Славы Вольного, А.Беррисона, М.Гулько, В.Токарева (кроме любовной лирики), К.Беляева, Г.Диманта, ансамбля «Братья Жемчужные», Б.Давидяна (Боки), раннего А.Розенбаума, В.Сорокина, Ю.Брилиантова, А.Новикова, Е.Амирамова (лучшее), В.Медяника, М.Шелега (не всё), М.Круга, И.Кучина, В.Асмолова (не всё), Т.Кабановой, С.Наговицына, И.Германа, В.Гагина, С.Трофимова (Трофима), М.Фрейдкина, Ю.Куплетного, О.Алябина, В.Куземы (не всё), Г.Заречного, группы «Ля Минор», К.Голицыной, да многих ещё…

Е.З.: Сейчас возникает множество журналов по шансону, специальные радиостанции, популяризирующие шансон…
В.С.: Процесс этот начался в 1991 году в связи с проведением первых фестивалей русского шансона в Москве, Ленинграде и Свердловске. В 1992 году записи Аркадия Северного впервые прозвучали в России на радио «Эхо Москвы», годом позже несколько передач о русском шансоне провёл на питерском телевидении М. Шелег, в 1994 году в эфир начала выходить опять-таки в Питере передача А. Фрумина «Ночное такси», которая повлияла на формирование терминологии шансоноведения. Несколькими месяцами позже в Москве на 31 канале, потом на ДТВ, на ТВЗ прошло 30 передач о русском шансоне с ведущим Иваном Московским. Но подлинный бум русского шансона в эфире начался в 2000 году с открытием радиостанции «Шансон» в Москве и её дочерних радиостанций во многих городах страны. А в прошедшем 2004 г. состоялись подряд первые выпуски сразу четырёх журналов о русском шансоне: в Ростове-на-Дону – «Шансонье» (больше не выходил), в Николаеве на Украине – «Шансон+», в Санкт-Петербурге – «ШансоньеР», в Москве – «Шансон–Вольная песня» (фактически это международный «глянцевый» журнал) и ещё в Москве – журнала о бардовской песне и городском романсе «Люди и песни». В 2005 году в Москве появился ещё один журнал «Шансонье», пропагандирующий широкое понимание шансона как содержательных песен ряда творческих течений.

Е.З.: Вы затронули вопрос терминологии шансона. Какие основные термины вы имеете в виду?
В.С.: Я расположу их по широте охвата песенного материала так: «блатная песня – блатняк – русский шансон – шансон по-русски – мировой шансон». Блатные песни, по определению И.Ефимова и К.Клинкова, это песни на воровскую тематику, бытующие в соответствующей среде (найдите их статью на сайте http://www.blat.dp.ua). «Блатняк» – более широкое понятие, включающее песни не только воровского мира, но также все криминально-маргинальные песни о тех, кто «неправильно» живёт (пьяницы, наркоманы, проститутки, бродяги, нищие, беспризорники и т.п.). Русский шансон – ещё более широкое понятие, так как это песни «за жизнь» всех слоёв русскоязычного населения, не только маргинальных. Ну а мировой шансон – содержательные, сюжетные, «жанровые» песни многих творческих течений, основанные на национальном городском песенном фольклоре. О таком шансоне в России иногда говорят: «шансон по-русски», имея в виду, что он может быть по-английски, по-немецки, по-польски и т.д. Перенос слова «шансон» в русскоязычную песенную культуру оказался необходим в связи с выходом из «подполья» так называемого «блатняка», сначала как его эвфемизм, а затем со словом «русский» – для обозначения всего творческого течения. При этом изменилось содержание термина, которое обратному переходу на французский не подлежит (французы недоумевают, когда слышат словосочетание «французский шансон»).
Авторов-исполнителей русского шансона называют «шансонье», их музыкантов – «шансонистами», любителей и функционеров – «шансонниками», «шансонщиками», «шансоновцами», «народом шансона», знатоков и исследователей – «шансоноведами». Но применение этих производных ещё не устоялось.

Е.З.: Совокупность каких черт личности может создать крупного шансонье?
В.С.: Творчество шансонье, впрочем, как и бардов, синкретично, то есть они сами сочиняют песни, подбирают мелодии и исполняют их. Конечно, с разной степенью вовлечённости в творческий процесс. Так, например, Иван Кучин и Владимир Козырев самостоятельно выполняют все стадии создания песен вплоть до сведения партий и мастеринга записей. Есть преимущественно поэты-исполнители, такие как Е.Амирамов и В.Асмолов, есть композиторы (С.Коржуков, И.Слуцкий) и музыканты-исполнители (к примеру, Н.Резанов, А.Мезенцев, Ю.Куплетный, В.Никитин), есть исполнители-артисты (В.Цыганова, Т.Кабанова, В.Королёв и др.), но все они отличаются тем, что творчески ведут весь процесс создания песен и песенных альбомов, получая в них отпечаток своей личности. И это многократно повышает интерес слушателей к шансонным записям. Люди ведь чувствуют формализм или завышенные эмоции в исполнительстве. Так вот – хорошее чувство шансонной поэзии, плюс способности мелодиста, плюс чувство необходимости и достаточности в создании аранжировок, плюс привлекательный, узнаваемый голос и владение интонационным искусством – необходимые творческие черты личности шансонье. Синтез этих черт, дополненный крепкой гражданской позицией, даёт качественную индивидуальность, неповторимость каждого из них, у некоторых результат настолько самобытен и ярок, что их песенные записи становятся широко востребованными в народе и любимыми. Творчество шансонье некорректно рассматривать по частям – отдельно поэзию, отдельно музыку, отдельно голос и т.д. без учёта влияния других компонентов на эту часть. И нужно целостно подходить к оценке их произведений.

Е.З.: Сценический облик каких шансонье вам импонирует?
В.С.: Мне нравится, как выступают Александр Новиков, Александр Розенбаум, Михаил Шуфутинский, Любовь Успенская, Григорий Лепс, Сергей Трофимов, Михаил Шелег, Александр Маршал, Катя Огонёк, Екатерина Голицына. Но если говорить о природном артистизме, то он налицо у питерских артистов Татьяны Кабановой и Вальдемара ибн Кобози, у московских шансонье Анатолия Днепрова и Владимира Утёсова (внука того самого, великого), эстрадной певицы Виктории Цыгановой. В целом исполнители русского шансона уступают эстрадным звёздам по своему сценическому облику, но берут своё за счёт авторской интонации, особенно когда содержание песен ассоциируется с личностью исполнителя. Но есть и немало авторов-исполнителей русского шансона, которых редко кто видел на сцене. Это, к примеру, Аркадий Северный и Владимир Шандриков, Михаил Гулько, Иван Кучин, Петлюра (Юрий Барабаш), Илья Словесник, Вадим Кузема, Владимир Бочаров, что не мешает им быть популярными в народе. Мы различаем шансон народный и эстрадный, хотя между ними и нет непроходимого барьера, они – как сообщающиеся сосуды. Первый откровенен – это «вольная песня», второй – приглажен по языку, по музыке, по манерам исполнения и сценической подаче, он близок к академизированному эстрадному стилю и отчасти к русскому року. Что касается шансона народного, то здесь критерии внешнего облика исполнителей вторичны, здесь хороши и обрякший Михаил с мешками под глазами, и чопорный Виктор в широкополой шляпе с выглядывающей из-под неё косичкой, и толстуха Катя с вываливающимся из декольте бюстом, и малоподвижный Владимир в неизменных чёрных очках, и перекошенный Дёма с помятым после вчерашнего бодуна лицом, и лопоухий Вячеслав с баяном, и другие типажи «людей из народа». И поётся народный шансон не на большой сцене, а во дворах, у костров, в дружеских компаниях, на вечеринках и застольях, в ресторанах и кафе, там, где не так много людей и где создаётся непринуждённая, неофициозная атмосфера. У русского шансона иная природа массовости, чем у эстрадной песни, каждый слушает и поёт его для себя, и только когда множество людей собирается вместе, может обнаружиться массовость таких песен как «Таганка», «Шаланды, полные кефали…», «Владимирский централ», «Я куплю тебе дом…» и других любимых песен россиян, ничуть не уступающих шедеврам других песенных стилей.

Е.З.: Кто из исследователей, по вашему мнению, был первооткрывателем русского шансона?
В.С.: До того, как назвать первого исследователя русского шансона, считаю нужным упомянуть В.Бахтина, А.Синявского (Абрама Терца) и Р.Фукса. Владимир Соломонович Бахтин начал собирать народный и лагерный фольклор с 1946 года, в 1994 году вместе с Б.Н.Путиловым выпустил книгу «Фольклор и культурная среда ГУЛАГа». Андрей Донатович Синявский известен своей статьёй «Отечество. Блатная песня». Рудольф Израилевич Фукс начал записывать пение Аркадия Северного с 1963 года, именно он своей режиссурой создал его образ «блатного» одесского певца, он же связал его записи с шансонетками, возможно, тем самым предопределив в будущем появление словосочетания «русский шансон». Сейчас он живёт попеременно в Нью-Йорке и Санкт-Петербурге, грозится выступить с книгой воспоминаний, часть из которых была опубликована в начале 80-х в «Новом Русском Слове» под общим названием «Записки коллекционера магнитиздата».
С начала 90-х годов в Питере начал свою исследовательскую деятельность при консультировании В.С.Бахтина известный шансонье Михаил Шелег, изучавший творчество и биографию А.Северного. Первая статья была им опубликована в 1994 году, а в 1996-м он выпустил монографию «Аркадий Северный: Две грани жизни», которую дополнил историческим введением и текстами песен, исполнявшихся Северным. Сейчас это исследование кажется недостаточным, но именно ему принадлежит честь быть первооткрывателем шансоноведения. Недавно Шелег подготовил ещё не изданную «Поэтическую антологию русского шансона», в которой собрал стихи 37 авторов-исполнителей, дал их краткие биографии и аналитическое сопровождение.

Е.З.: Назовите других крупных исследователей шансона.
В.С.: Независимо от М.Шелега об истории, песнях и исполнителях русского шансона начали писать Р.Никитин в Москве, Ф.Жиганец (А.Сидоров) в Ростове-на-Дону, И.Ефимов в Киеве, Д.Петров в Санкт-Петербурге, М.Дюков в Калининграде. Первой попыткой обрисовать панораму русского шансона через серию очерков о его «легендах» стала книга Романа Никитина «Легенды русского шансона», изданная в 2002 г. Он же проследил в книге «Эхо живой струны : Михаил Круг» закончившийся жизненный путь и творчество выдающегося тверского шансонье Михаила Круга (Воробьёва). Фима Жиганец опубликовал интереснейшую попытку проследить историю блатных песен, ставших народными, в том числе песен ГУЛАГа, которыми занимались также в США супруги Джекобсоны. Игорю Ефимову принадлежит заслуга в доказательстве фольклорного происхождения и выработке определения блатных песен. Дмитрий Петров написал опубликованную на шансонных сайтах книгу «Легенда в блатном жанре», а затем вместе с И.Ефимовым они подготовили новую книгу об Аркадии Северном, ещё ждущую своего издателя. Михаил Дюков написал изданный в Канаде «Путеводитель по русскому шансону» и готовит энциклопедию имён, дат, событий русского шансона. Псой Короленко (П.Лион) – филолог, учившийся в МГУ и защитивший там диссертацию по творчеству писателя В.Г. Короленко, ныне ставший своеобразным гуру шансон-андерграунда, подготовил цикл эссе о героях малоизвестной линии «новой песенности», опубликованный в 2003 г. в его книге «Шлягер века».

Е.З.: Виктор Максимович, расскажите о ваших исследованиях русского шансона, в том числе о статье «Жанры, стили и шансон», написанной вами совместно с доцентом А. Ивановым из Санкт-Петербурга. К каким выводам вы как исследователь пришли?
В.С.: Так получилось, что из-за тяжёлой и длительной болезни я на семь лет выключился из культурной жизни и пропустил начало введения понятия «русский шансон». Только в 2000 г. вернулся к собиранию песенных записей, а вскоре стал постоянным слушателем московского «Радио Шансон». Записывал некоторые передачи, особенно те, которые вели А.Фрумин, К.Стриж, О.Павлова, В.Вадимова, стал начитывать литературу. И сразу, как искусствовед, обратил внимание, что русский шансон почему-то считают либо музыкой, либо эстрадой и называют то жанром, то стилем, то считают направлением и даже видом искусства, то сводят лишь к блатной песне. Последнее утверждение я отбросил сразу, так как среди неофициальных песен, ранее бытовавших «подпольно», кроме блатных, то есть относящихся к воровскому миру, есть множество и неблатных, например, о любовных перипетиях, застольных, шуточных, эмигрантских, удальских, песенок фронды и стёба. Да и тюремно-лагерные песни далеко не все – воровские.
Меня стал мучить вопрос: «Что же такое русский шансон – жанр, стиль, направление, часть музыки или другого вида искусства?» Связь его с городским песенным фольклором для меня была очевидна: а чем же ещё были те самые «подпольные» песни, хоть авторство некоторых и было известно? Однако меня удивляло то, что другие об этом не говорят. И только когда в передаче В.Вадимовой известный продюсер авторской песни Евгений Вдовин заявил, что истоки как бардовской песни, так и шансона – в городском фольклоре, я понял, что думаю об этом не один. На этой основе сформулировал позже рабочую гипотезу для социологического исследования: «Русский шансон находится в полосе высоких предпочтений, и хотя твёрдого понимания границ этого творческого течения в отечественном песенном искусстве ещё нет, проявляется тенденция в пользу понимания русского шансона не как узкоблатной песни и не как содержательной песни многих творческих течений, а как русскоязычного городского песенного фольклора и авторских песен, ориентированных на эту разновидность фольклора». Социологическое исследование понадобилось для того, чтобы теоретические изыски проверить статистикой мнений любителей русскоязычного песенного искусства. Имея опыт в социологии производственной эстетики, я видел недостатки проводившихся ранее опросов на музыкальные темы и отказался от прямого сопоставления шансона с другими творческими течениями в песенном искусстве.
Выявить предпочтения нужно было, во-первых, отслоив песенное искусство от музыкального; во-вторых, говорить не о шансоне, а в целом о русскоязычном песенном искусстве; в-третьих, опираться не на случайно или эмпирически сформированные комплексы ответов, а на обоснованные и полные классификации основных категорий песенного искусства. Не найдя в литературе готовых положений, пришлось сформировать собственные классификации жанров и стилей русскоязычного песенного искусства, которые и были взяты за основу при составлении вопросника. Вскоре получил заинтересованный ответ от доцента ЛГУ А.А.Иванова, одновременно менеджера сервиса онлайн-опросов «ГласРунета», взявшегося провести вне плана опрос по песенному искусству. Он помог довести до кондиции анкету из семи вопросов и запустил её среди подписчиков рассылок Subscribe.ru в начале марта 2004 г. За 10 дней было получено 7030 заполненных виртуальных анкет, по которым он же провёл статистический и первичный содержательный анализ ответов, удовлетворив затем все мои запросы. Результаты оказались таковы, что когда я получил их и ознакомился, то всю ночь не мог уснуть от волнения. Предположения во многом подтвердились, было выявлено отношение пользователей Рунета, в частности водителей и пассажиров общественного транспорта, к русскому шансону (его могут слушать и не отвергают порядка 60-70% любителей песенного искусства), уточнён состав характерных для него тематических жанров и песенных стилей, подтверждающий понимание русского шансона как ТВОРЧЕСКОГО ТЕЧЕНИЯ в отечественном песенном искусстве. В этом течении, как мне представляется, существует несколько самостоятельных направлений со своими характерными стилями: УЛИЧНОЕ и ЭСТРАДНО-РЕСТОРАННОЕ (мейнстрим), а также пограничные направления – РОМАНСНОЕ, ЭСТРАДНОЕ, БАРДОВСКОЕ, каждое со своим основным песенным стилем, с разновидностями и сплавами стилей, и ШАНСОН-АНДЕРГРАУНД. Наше песенное творческое течение мне образно представляется в виде многоствольного дерева с основным стволом-мейнстримом и множественностью ветвей. Что касается тематических песенных жанров и музыкального сопровождения шансона, то они очень развиты по диапазону. Определяющей для песенного искусства является категория СТИЛЯ. Поясню: песенный стиль – сложносоставное понятие, он складывается из стихотворческого стиля, стиля музыкального сопровождения и манеры пения. Если шансонный по стилю текст исполняется в нешансонных стилях, то такие исполнения я и называю пограничными.
В итоге мы с Ивановым и написали статью «Жанры, стили и шансон», опубликованную пока что на четырёх сайтах (можно набрать в любом Интернет-поисковике слова «Солдатов, шансон» и прочитать её).

Е.З.: Каковы, по вашим наблюдениям, основные признаки шансона?
В.С.: Конечно, при наличии в шансоне большого разнообразия творческих направлений, стилевых переплетений, тематических жанров и музыкального сопровождения, выделить общие основные признаки сложно, но в упомянутой статье они названы. Это сюжетность песен, их тесная связь с конкретными жизненными ситуациями, позициями и переживаниями людей (если коротко – это песни «за жизнь»); мелодичность на основе многонациональной российской народной мелодики; использование в стихах стилистики городской разговорной речи с её характерными оборотами и отчасти жаргонизмами; подчинённость музыкального сопровождения содержанию и структуре песенных текстов; неакадемизированные и даже непевческие голоса «людей из народа», поющих не столько для демонстрации вокала или возбуждения двигательной активности слушателей, сколько для передачи душой и сердцем содержания и чувственного наполнения песенных историй.
Добавлю – музыка к песням русского шансона может быть любой: народной, эстрадной, классической, с джазовой основой или рок-интонациями, инструментальной или хоровой, монодической или полифонической, выдержанной в одном стиле или комбинированной, но всегда сопровождающей, не заглушающей пение и эмоционально контрапунктирующей с тем, о чём в каждый момент поёт исполнитель. В новом русском шансоне характерно использование электроинструментов и электронных звуков, «поднятие» ритма за счёт основного и вспомогательного бита, инструментального свинга или многократного повторения коротких музыкальных фраз. Побочные партии не повторяют основную мелодию, а поддерживают эмоциональную структуру песни, выходя на роль основной партии в прелюдиях, межстрофических проигрышах и постлюдиях (кодах). Часто используется приём музыкального коллажирования с использованием напевов из известных произведений. Для подкрепления «подлинности» происходящего при создании фонограмм добавляются реалистичные звуковые «фишки», например, стук колёс поезда, рычание автомобиля, звуки шагов или выстрелов, лаянье собак или пение птиц и т.п., а также вводятся фоновые разговоры и побочные реплики.

Е.З.: Есть ли у вас наблюдения над языком русского шансона?
В.С.: Конечно, есть, хотя я и не специалист-языковед. Кроме стилистики городской разговорной речи и арготических словечек и словосочетаний, о чём уже сказано, песенные стихи русского шансона интерсоциальны по содержанию, демократичны, просты и понятны, они в основном куплетны, архетипичны, вариативны и наделены традиционной балладно-романсной топикой. Арготизированный язык не принижает шансон, а делает его более эмоциональным, экспрессивным, образным. И это не натуралистический язык, а поэтический, с вкраплениями сленга и местечковых выражений для показа происхождения, характера, менталитета песенных героев. В шансонных стихах часты обращения к силам и состояниям природы, проходят традиционные народные приёмы словообразования – употребляются, например, новые слова на основе аббревиатур и уменьшительные суффиксы, переносятся ударения, снимаются окончания и др. Для шансонных песен характерны формы монологической и диалогической речи, следование здравому смыслу и народной этике (близкой к этике православия), кроме того, как я заметил, они часто фаталистичны, в них проскакивают нравоучительные фразы, афоризмы и присутствуют «моменты истины», к которым приходят по сюжетам герои и авторы песен. Песни русского шансона – не просто «за жизнь», они – настоящая школа жизни для городских людей, оторванных от земли и крестьянских традиций, но сохраняющих российский менталитет.

Е.З.: Пишете ли вы сами шансонные тексты, музыку, исполняете шансон?
В.С.: Нет, я по специальности строитель, архитектор, дизайнер производственной среды. Сочинять рассказы и стихи начинал, но бросил, у меня получалось суховато, нравоучительно. А владение русским языком и навыки сочинительства направил после учёбы в институте на искусствоведческие и смежные исследования, методические разработки, когда работал во ВНИИТЭ. С русским шансоном живу с детства. «Любо, братцы, любо…» впервые услышал от отца, а песенка «На Тихорецкую состав отправится…» была у нас вроде семейной, так как дед по материнской линии был путевым обходчиком при станции Тихорецкая. Мама начала учиться в Екатеринодарской женской гимназии до революции, а закончила уже после, участвовала в художественной самодеятельности, «синеблузничала», пела много русских народных песен, казачьи песни, романсы, песни Гражданской и Великой Отечественной, эстрадные песни и кое-что фривольное да блатное… Увы, помню только отдельные строки или куплеты: от записи текстов мама отказывалась.
Когда учился в техникуме, мы любительской группой в общежитии пели под гитару или аккордеон городские народные песни, а несколько уроков постановки голоса дал нам тоже студент, один из бывших солистов и художников Омского народного хора Анатолий Федосеев. В армии я, конечно, сразу стал ротным запевалой, из-за чего меня взяли в самодеятельный солдатский хор, где звонким первым тенором я выпевал военно-патриотические и лирические песни (одна была на немецком языке: “Du schwarze, du blonde, du braune…”). Выступал также в выделенном из этого хора вокальном октете под руководством военного дирижёра Сергея Петросяна (сына известного шахматиста). После армии нигде петь больше не пытался, иногда пою в компаниях и для себя казачьи песни, какие помню, русские народные, городской фольклор, некоторые романсы, военные песни, советскую эстраду – то, что все поют хором в застольях и дворовых посиделках.

Е.З.: В русском шансоне текст доминирует над музыкой. Бывают ли исключения?
В.С.: Да, бывают. Это, во-первых, танцевальные песни городского песенного фольклора типа известных «Лимончиков» или «Яблочка», в которых главное – рефрены, а куплеты лаконичны и хорошо всем знакомы. Во-вторых, это пограничные исполнения известных по тексту песен, когда вокал и музыкальное сопровождение самоценны, например, исполнение оперным басовым баритоном Борисом Рубашкиным песен «Любо, братцы, любо…» и «Мурка». Во времена запретов на «цыганщину», клезмерскую музыку и джаз в исполнения песен включались длинные музыкальные проигрыши, а в записи – самостоятельные инструментальные номера шансонных мелодий. В-третьих, это записи альтернативного шансона (или шансон-андерграунда), когда шансонные тексты теряют свою смысловую напряжённость и переламываются в различных музыкальных изысках, иногда формалистических и эпатажных. В этом творческом направлении нет единства, каждый музыкант-исполнитель, будь то Д.Хоронько, А.Паперный, Г.Бурдули, или группы «Ленинград», «Красная плесень», создают свою стилевую картину. К шансон-андерграунду я с оговоркой, но отнёс бы и то, что мы называем «попсоном» – дискотечные записи на темы русского шансона, меняющие по существу само его основание.

Е.З.: Согласны ли вы с тем, что положить текст на музыку – значит, дать ему интерпретацию?
В.С.: Да, положить текст на музыку (без каких-либо изменений) – значит дать ему мелодическую и интонационную интерпретацию. Высказывалось мнение, что А.Новикову некоторые свои стихи не стоило превращать в песни, настолько они объёмны и многозначны, а, будучи напеты, сводятся к одной интерпретации.

Е.З.: Часто ли вы посещаете концерты шансона?
В.С.: Нет, не часто. Песенное искусство, как разновидность литературно-музыкального синтеза, не требует визуального восприятия. Адекватными средствами его передачи являются радио и различные звуконосители для проигрывания. Конечно, для лучшего восприятия хочется увидеть исполнителя «живьём», а не на картинке, для чего мне достаточно увидеть, как он поёт две-три песни, не более. Поэтому я бываю на сборных гала-концертах в Москве типа церемоний вручения премии «Шансон года», которые проводит «Радио Шансон» при поддержке других организаций. Я даже не хочу углубляться в познание личностей авторов и исполнителей русского шансона, ибо там может открыться такое…, что испортит впечатление от записей. Мне всё равно, кто сочинил и исполнил песню, пусть он будет хоть прекрасный и порядочный человек, хоть, скажем, алкоголик или преступник. Человек пережил ситуацию, выразил её и своё отношение к ней, передал слушателям общенародные проблемы и чувства – спасибо ему за это. Раз песня сочинена, спета и может быть воспроизведена, она отрывается от авторов и уходит в народ. Если она стоящая, волнует («цепляет»), люди будут её слушать и петь, кто-то подправит слова, кто-то уберёт один куплет, но добавит другой, кто-то изменит к лучшему напев – постепенно песня оттачивается, фольклоризируется и становится народной.
Однако есть ряд шансонье, творчество которых меня особо интересует. Тогда могу побывать разок на их концерте, с блокнотом и ручкой, чтобы записать впечатления и опубликовать их в Интернете. Из таких заметок может сложиться статья, которая заинтересует печатное издание. Так, недавно я посетил концерт Константина Николаевича Беляева, одного из патриархов русского шансона, а раньше побывал на концерте всеобщего любимца шансонщиков Сергея Трофимова (Трофима). Последнее событие, взволновавшее меня – гала-концерт шансона по-русски, проведённый «Радио Шансон» на дне газеты «Московский комсомолец» в Лужниках 26 июня 2005 года, на котором благодаря стечению огромного количества народа был поставлен рекорд самого большого непрофессионального хора исполнителей русской песни – до 25 тысяч собравшихся спели при солировании участников концерта и дирижёрстве Михаила Шуфутинского сначала всемирно известную песню «Подмосковные вечера», затем «Таганку» и другие песни русского шансона. Рекорд зафиксирован в «Книге рекордов России» и направлен на рассмотрение в «Книгу рекордов Гиннеса».

Е.З.: Российско-немецкие исполнители активно тяготеют к шансону. Берлинский шансонье Вадим Кузема уже выпустил такие песенные альбомы, как “Чартер на Ганновер” (2000), “Берлинские славянки” (2001), “Переселенцы” (2002), “Пятая колонна” (2003) и др. На ваш взгляд, есть ли отличие между российско-немецким и русским шансоном?
В.С.: В немецко-русском шансоне меньше дикой степной тоски, больше нравоучительности, заботы о семье и детях, что характерно именно для песен Вадима Куземы. Проскальзывают слова с немецкими корнями, музыкальное сопровождение интернациональное, европеизировано. Хочу заметить, что немецко-русский шансон создаётся не только немцами, но и русскоязычными переселенцами в Германию иных национальностей – проблемы ведь у них едины, а их в Германии уже более трёх миллионов. Это, например, Гарик Кричевский, Вася Пряников (Игорь Чуднов), Яша Боярский, Михаил Дали, группа «Эррор». Вопрос, заданный вами, не прост, он требует специального исследования. Не зря же эти и другие «лидермахеры» обращаются именно к шансону. Тут есть элемент традиции – к русскому романсу и шансону обращались в Германии и Австрии и раньше, вспомним Ивана Реброва (Ганса Рупхерта), Бориса Рубашкина, Татьяну Иванову, оркестр Фрица Шульца, ансамбль «Чайка»…

Е.З.: К каким ещё песенным стилям вы тяготеете?
В.С.: К тем, в которых содержательное начало, мелодизм и национальный колорит также преобладают. Это русская народная песня (крестьянская, казачья, ямщицкая, трудовая, солдатская и др.), русский городской или бытовой романс, бардовская песня, если она не заумная и не сводится к поэтическим изыскам, некоторые песни эстрады и русского рока. В качестве музыкального сопровождения предпочитаю слышать клезмерскую музыку со скрипкой, джазовый драйв и рок-интонации, люблю музыкальный стиль французской эстрады, выразительное солирование отдельных инструментов, в том числе народных. В эстрадных песнопениях я различаю две ветви: содержательную – с её эстрадно-академизированным стилем – и танцевально-попсовую. Первая близка к русскому шансону и я её приветствую, а вот вторую не могу принять, во всяком случае, в тех количествах, которые сваливает на нас российское телевидение. Может быть, из-за своего северокавказского происхождения люблю стиль русскоязычных кавказских ресторанов. И вообще мне очень нравятся песни на стыках различных языков и мелодик с русскими песнопениями, скажем, русско-украинские, русско-татарские, русско-еврейские («одесские»), русско-кавказские, русско-немецкие, люблю также слушать исполнения русских песен с региональными диалектами.

Е.З.: Верно ли, что шансон – это больше мужское занятие, чем женское?
В.С.: Так, но не совсем. Авторов и исполнительниц русского шансона, действительно, гораздо меньше, чем мужчин, что вполне объяснимо. А вот слушательниц – едва ли. Просто у каждой половозрастной категории своя структура предпочитаемых песенных жанров. Природа смыслом существования мужчин наделила реагирование на внешние вызовы и воздействия, а женщины больше заботятся о «гнёздах» воспроизводства человечества. Поэтому мужчины более предпочитают песни о дружбе и братстве, о труде (шоферские, например), армейские или военные, о неволе и свободе, социально-значимые, застольные и шуточные песни, а женщины и молодёжь – любовные песни и песни настроения, танцевальные песни. Кроме того, женщины в большей степени носители романтики и воспитательного начала. Сказанное приводит к тому, что зрелые мужчины склоняются к шансону, выражающему жизнь без прикрас и реальным языком, а женщины и молодёжь – к песням эстрадно-академизированного, романсного и поп-стилей, которые не принято относить к шансону, хотя среди них много пограничных. Забавно, что именно девушки и женщины, как наиболее отзывчивая часть слушательской аудитории, чаще мужчин обращаются на радио и голосуют за такие песни, поэтому в хит-парадах FM-радиостанций шансона зачастую преобладают именно песни о любви.

Е.З.: Как вы себе представляете будущее русского шансона?
В.С.: Прогноз на будущее у меня не так оптимистичен, как, скажем, у Михаила Шуфутинского или Ивана Московского. Сравнивая стилевые процессы, прошедшие в архитектуре, в джазе, в русском романсе с тем, что происходило и происходит в русском шансоне, я пришёл к выводу, что его золотой век заканчивается. То, что было накоплено в «подполье», выдано, новое возникает и нарабатывается на проектных рельсах быстро, но слабо отсеивается, искреннего и оригинального мало. Идёт расслоение творческого течения по нескольким направлениям с постепенным их превращением в нечто иное. Эстрадный шансон будет профессионализироваться и отчасти академизироваться, сливаясь с содержательной песенной эстрадой. Уже сейчас Шуфутинский идёт на смену Кобзону, Успенская – на смену Пугачёвой и т.д. Народный шансон не исчезнет, пока существует русскоязычное городское население, но будет политизироваться в связи с ростом протестных настроений, возможно, он снова окажется в зазеркалье официоза и коммерчества. И ещё будет возрастать доля стилевых экспериментов типа «новой песенности» и всяческих выкрутасов вроде блатной попсы, шансон-маньеризма, соединения с заимствованными западными стилями и т.п. Каким конкретно станет русский шансон, предугадать трудно, каждое из направлений может развиться в иное творческое течение. А в мейнстриме, полагаю, будет оставаться всё меньше и меньше, что, может быть, даже и лучше с точки зрения качества песенного материала.

Е.З.: И ещё один вопрос, шутливый. У вас есть любимица – собака Марфа. Как она относится к звучанию шансона?
В.С.: Индифферентно! Она реагирует только на уровень звука и звуковые всплески.

Е.З.: А ваши близкие принимают шансон?
В.С.: Восьмимесячный внук Серёня не отвергает шансон, но выделяет ритм и очень удивляется, когда я подпеваю в унисон тому, что звучит из музыкального центра или магнитофона. А вот дочь Веслана реагирует псевдо-интеллигентски: в звучании русского шансона она слышит гул чего-то вульгарного и страшного, не постигает итоговый смысл и не чувствует иронических интонаций. Таким людям, которые с юности не пристрастились к русскому шансону и сейчас отрицают его, я обычно советую попасть в серьёзную форс-мажорную ситуацию, например, длительно остаться без работы и средств к существованию; попасть под следствие; оказаться в жёстких армейских или военных условиях; неожиданно потерять близкого человека; пережить предательство друга или любимого человека; оказаться за границей без языка, денег и работы; попасть в экстремальные природные условия с узким кругом так называемых «простых людей» (скажем, на лесоповал) и т.п. Надо почувствовать, что ты не всегда выше обыденного, а такой, как все, надо, чтобы душа наполнилась глубокими раздумьями о жизни, болью, протестом, желанием вырваться из критического состояния или хотя бы кратковременно через слёзы забыться в безудержном русском разгуляе. И вот тогда может произойти прорыв в восприятии русского шансона, тогда и песни о возвышенном, прекрасном будут восприниматься по-иному – глубже, прочувствованно, в связи с пережитым. Этому способствует групповое пение в хорошей компании – где ещё можно так раскрепоститься, почувствовать близость друзей, «нырнуть» в потаённые глубины своей души и вывернуть их на люди! Возможно, что песня, которую вы давно знали или только теперь услышали, окажется о вас, о вашей проблеме или недооценённой удаче. И произойдёт чудо – многие песни шансона станут для вас личными, позволят очистить душу и успокоиться, реально оценить ситуацию и подкрепить духовные силы, а какая-то может быть и подскажет выход из критической ситуации. А потом захочется послушать ещё и ещё, может быть и самому спеть…

Е.З.: Как вы относитесь к тому, что ваши ответы будут опубликованы?
В.С.: Учитывая слабую разработанность проблематики и эстетики русского шансона, выступать с любыми утверждениями о нём очень ответственно. Прежде, чем передать это интервью на публикацию, я направил его нескольким коллегам на просмотр, чтобы по возможности уйти от неточностей и спорных утверждений. Мы же с вами знаем, что без рецензирования в исследованиях может проявиться поспешность и субъективизм, оно же придумано не зря. Я стремлюсь к ясным по смыслу, языку и структуре публикациям, люблю работать с редакторами-филологами и лингвистами. Поэтому мне очень приятно и отрадно, что именно вы берёте у меня интервью. В заключение пожелаю вам, Елена, успехов в исследовании поэзии российских немцев, а газете “Deutsche Allgemeine Zeitung” – в освещении песенно-поэтической культуры русскоязычных немцев, и не только в части русского шансона.

Мы благодарим Дмитрия Петрова, Андрея Хекало, Михаила Шелега и Григория Заречного за отзывы и уточнения, учтённые при подготовке ответов.

Москва – Караганда, август - октябрь 2005г.

Примечания. Елена Ивановна ЗЕЙФЕРТ – поэт и писатель, молодая доцентка кафедры русской и зарубежной литературы Карагандинского государственного университета им. Е.А.Букетова, работает над докторской диссертацией по поэзии русскоязычных немцев (в том числе песенной). Она автор нескольких книг стихов и прозы, литературоведческих публикаций в казахстанской, российской, германской и американской периодике. Лауреат международных литературных конкурсов, активист серверов мировой русскоязычной поэзии и прозы «Стихи.ru» и «Проза.ru».

ПРИЛОЖЕНИЕ

ПОДБОРКА ФРАГМЕНТОВ ИЗ ПЕСЕН РУССКОГО ШАНСОНА